Вернулась три дня назад из Москвы, по дороге обратно на пересадке в Амстердаме увидела начало кошмара на Гаити.

С тех пор день и ночь включен CNN – для меня повторяется история 11 сентября и Катрин.

Включается внутреннее ощущение необходимости СОПЕРЕЖИВАНИЯ.

Не имею права забыть, надо всё время помнить об ЭТОМ.

После 11 сентября, когда я две недели не уходила от экрана и капитально подорвала здоровье, пыталась проанализировать, что это было. Поняла одно – был ПРИКАЗ подключиться.

Приняла это Понимание и с тех пор вопросы не задаю.

Приказ не обсуждается.

Включилась, сопереживаю, болею сердцем (даже в прямом смысле), реву по двадцать раз в день, по ходу дела пытаюсь помочь где и как могу.

Радует одно – на фоне кризиса, рекордной безработицы и безусловного обнищания большого слоя совсем недавно крепко-среднего класса отклик американцев на эту трагедию небывалый.

Уже ясно, что соберут рекордные суммы.

Уже ясно, что помощь США как государства организована и обеспечена как никогда. Своим в Новом Орлеане после Катрин не помогали на одну десятую (если честно, то в первые дни – даже на одну тысячную) того, что сейчас делается для Гаити.

Но при этом уже ясно, что масштаб трагедии невозможно осознать и не сойти с ума.

Уже ясно, что к погибшим сотням тысяч прибавятся новые десятки (если ОЧЕНЬ повезет) или сотни тысяч погибших от ранений и болезней на фоне отсутствия воды, еды и медицинской помощи. Просто потому, что физически невозможно вовремя доставить эту помощь МИЛЛИОНАМ так или иначе пострадавших и продолжающих страдать в стране, где в полностью разрушенной столице работает (с помощью взявших всё в свои руки американских военных) один аэропорт с одной посадочной полосой.

Я пишу не политинформацию – любой человек с живой душой, живущий в Америке, знает, сопереживает и ищет возможность помочь.

Во всем мире идет сбор средств и передается информация. Просто для нас, в Штатах, Гаити - «подбрюшье» - стыдная предельная нищета чудесных, необыкновенно красивых и талантливых людей, запертых в клетке очередного безнадежно прогнившего режима-импотента. Каждый из последних президентов пытался что-то сделать, но всё происходило «по Черномырдину» – «хотели как лучше, а получилось...».

Хочется рассказать о двух корреспондентах CNN.

Не буду рассказывать о своем любимом Купере, который прорвался на Гаити через несколько часов после землетрясения. Он – изначально военный корреспондент, волк-одиночка без семьи, человек, для которого смысл жизни – быть там, где стреляют, гибнут, страдают, чтобы УВИДЕТЬ и ПОКАЗАТЬ именно это.

Я расскажу о совсем других корреспондентах.

Первый – нейрохирург Санджей Гупта, молодой муж и отец двух малышек-погодок.

Он в своё время прилетел в Ирак в самом начале войны, чтобы сделать для CNN репортаж о развертывании полевых госпиталей. На всё ему было дано три дня – прилететь, увидеть, отснять 5-ти минутный сюжет и вернуться.

Он вошел в первый же фронтовой госпиталь-палатку, узнал, что у них много травм головы (последствия взрывов заложенных на дорогах бомб) и ни одного нейрохирурга, за полчаса отснял сюжет, отправил съемочную группу домой и остался на ПОЛТОРА МЕСЯЦА оперировать в чудовищных условиях (невыносимая жара, песчаные бури, нескончаемые операции – он оперировал не только по своему профилю, но и всё, что было необходимо).

Несколько маленьких деталей. Дома у него была беременная первым ребенком любимая жена, а сам он (опытный, известный и ОЧЕНЬ высокооплачиваемый специалист) работал там бесплатно, без страховки от чего бы то ни было, ежедневно подвергаясь риску быть убитым, раненым или захваченным в плен. Вернулся неузнаваемым – постарел на 5 лет...

Потом он вел репортажи о последствиях цунами...

Он тоже прилетел на Гаити среди первых корреспондентов. Собственно, кому ещё расказывать о ТАКОМ?

Вчера после двух дней репортажей об ужасах и полной беспомощности, когда он пытался по ходу дела сам оказывать хоть какую-то помощь хотя бы раненым МЛАДЕНЦАМ, он начал наконец-то положительный репортаж о только что развернутых хирургических палатках ООН. Зеленая поляна, на ней огромные белые палатки, в них происходит некая суета, которая (как хочется надеяться) сконцентрирована на оказании немедленной помощи самым тяжело раненным, собранным сюда из окрестных развалин.

Гупта начинает победный репортаж и вдруг замирает, растеряно оборачивается к кому-то за кадром и говорит: «Я не понимаю, что происходит! Мне сказали, что врачам и персоналу приказано немедленно собрать инструменты и медикаменты, погрузиться в машины, которые их недавно выгрузили, и уезжать, так как где-то недалеко происходит какая-то вооруженная заваруха!». Пока он это говорит, у него за спиной из палатки выбегают здоровенные дядьки и куда-то уносятся. Гупта заглядывает внутрь – там полно раненых – и говорит: «Я не понимаю – что будет с этими людьми?!».

Это было вчера днем. А сегодня утром мы узнали, что с этими людьми стало.

Гупта с ними ОСТАЛСЯ.

Сделал, что мог и что не мог тоже делал. Съемочная группа побросала камеры и прочее железо, засучила рукава и превратилась в санитаров и медсестер. Фантастически пригодился опыт Ирака, где надо было делать ВСЁ, как можно быстрее и, нередко, с использованием подручных материалов.

К утру, когда вернулась бельгийская группа врачей, он не потерял НИ ОДНОГО человека!

Правда, за эти неполные сутки Гупта постарел ещё на 5 лет...

А представители ОНН заявили, что никакого приказа об эвакуации не отдавали.

Второй корреспондент – Сюзан Кандиотти. Она сто лет на CNN, освещала разные события в юго-восточном регионе страны.

В отличие от большинства очень красивых корреспондентов и комментаторов CNN обладает более чем тривиальной внешностью немолодой (около полтинника), замотанной домохозяйка, которая была бы привычнее в очереди к кассе в супермаркете.

Я (и все, кто следил за происходящим) запомнила её навсегда во время Катрин – она осталась в Новом Орлеане и была там единственным корреспондентом в самую страшную ночь после урагана. Её, привычный нам, спокойный, размеренный, слегка усталый голос сорвался в рвущий уши и души крик: «Вокруг сплошная ТЬМА! Вокруг СТРЕЛЯЮТ!!!!!!!!!!!!!!!». Я сейчас пишу и реву, настолько это было невыносимо слышать именно от неё.

После Катрин она надолго пропала. Скорее всего, лечилась и восстанавливалась. Совсем недавно стала снова появляться с привычной тематикой. Я сказала сыну: «Слава Богу – Сюзан восстановилась!».

И тут я вижу её на руинах Гаити.

Она тоже почувствовала НЕОБХОДИМОСТЬ именно её участия в ЭТОМ.

Её – надорвавшей себе сердце, нервы и здоровье тем, чему она была свидетелем в Новом Орлеане; её – только недавно перевернувшей черную страницу; её – обладающей уникальным опытом выживания и освещения подобной Гаити трагедии.

Она ведет репортажи с улиц, где ещё лежат трупы и торчат из развалин руки и ноги замурованных в руинах; она привычным голосом усталой домохозяйки говорит о том, что приходится всё время держать под носом что-то остро-пахнущее («хотя бы кусок фрукта») , так как запах разложения невыносим; она рассказывает о «большом прорыве» - местные бизнесы, у которых есть проточная вода, выкладывают на улицы шланги, из которых любой может БЕСПЛАТНО взять воду... Правда, брать особенно не во что – всё в руинах. И еды нет. Совсем. Но хотя бы вода. Хотя бы для тех, кто может добраться до этих чудесных шлангов. Температура-то зимняя – 32 тепла... До экватора рукой подать. Она не бережет себя, она ТАМ не только географически...

Я не знаю, чем и как она заплатит за решение быть ТАМ.

Боюсь – очень дорого.

Я знаю одно, эти люди – пример настоящего МУЖЕСТВА и самопожертвования.

Храни их Господь!